Четыре года назад преподаватель истории журналистики, профессор, доктор политических наук Дмитрий Стровский вынужден был оставить Екатеринбург и переехать в израильский город Ариэль. Возможностей для выбора, по словам Дмитрия Леонидовича, не осталось: после 26 лет преподавания в университете ему настойчиво предложили уйти. Причиной, скорее всего, послужили политические взгляды Стровского и его общественная активность: выступал на митингах либеральной оппозиции, объявил голодовку в знак протеста против закрытия малокомплектных школ.
«Во время голодовки я впервые почувствовал, как пространство общения вокруг меня сжимается, образуется вакуум, люди боятся приблизиться ко мне. Это сильно задело. Я тогда подумал: какая же показуха царила десятилетиями в нашей стране! С высоких трибун и в средствах массовой информации нас убеждали в необходимости иметь гражданскую позицию, в том числе и в журналистской профессии, открыто отстаивать свои взгляды. Слова-то были правильными, а реальность… Эту советскую реальность мы и унаследовали», — сокрушается Стровский. Доконала записка, которую он обнаружил под дверью своего кабинета: «Когда же ты уберешься в свой Израиль?!»
«Не ожидал, что будет так непросто на новом месте. Говорил себе, что, конечно, поможет опыт. Но оказалось, что начинать, по существу, совсем новую жизнь в пятьдесят с лишним лет — очень непросто. Когда уже давно сложились привычки и взгляды, неимоверно сложно „раствориться“ в новом обществе. Именно поэтому едва ли не каждый день сталкиваешься с новыми вызовами, и эта ситуация пока не думает заканчиваться, — рассказывает Дмитрий Стровский. — Тяжелее всего и по сей день дается иврит. На то, чтобы освоить азы языка, у меня ушли гигантские силы, говорить начал лишь с весны прошлого года. Ивритом продолжаю заниматься ежедневно и самостоятельно, и с педагогами, потому что ставлю перед собой высокую планку его освоения. Полтора месяца назад прочитал на иврите вторую лекцию студентам Ариэльского университета».
В прошлом году в одном из британских издательств вышла книга Дмитрия Стровского на английском языке — о том, как Израиль представлен в СМИ разных странАрхив Дмитрия Стровского
Говорил полтора часа «без бумажки» и заслужил от третьекурсников добрые слова: им понравилось, как Стровский излагает материал — заинтересованно, эмоционально. А еще он посещает группы по изучению Торы и раз в две недели, а то и чаще, встречается со своим раввином, беседуя с ним об историческом и духовном опыте Израиля. «Не могу сказать, что эти занятия и разговоры делают меня верующим человеком. Но без погружения в религиозную среду познание современного израильского общества, его культуры попросту невозможно. Есть в этих встречах и внутренняя потребность: в эти моменты я переживаю душевный подъем», — объясняет Дмитрий Леонидович.
Уверенности добавляет привычная исследовательская деятельность, которую Стровский ведет в стенах Ариэльского университета. Объектом его исследований по-прежнему, как когда-то на протяжении четверти века, является российская пресса. На днях Дмитрий Стровский ненадолго вернулся в Екатеринбург и погрузился в архивы областной научной библиотеки, чтобы изучить, как российские газеты освещают израильскую жизнь. Возможностей сделать это в самом Ариэле практически нет: российские газеты туда попросту не доходят, а интернет для глубокого познания темы не помощник.
«В Израиле никто не может заткнуть обществу рот»
— Дмитрий Леонидович, чем, в общем говоря, сегодняшний Израиль разнится с Россией?
— Например, нравственным обликом многих людей. Те, кто связывает себя с религией, нередко живут бедновато, в том числе и раввины. Мне не доводилось слышать о скандальных ситуациях, подобных тем, что преследуют православную Церковь. Я был в домах раввинов и глубоко верующих людей. У них большие семьи, которые живут очень скромно. К примеру, мой очень зрелых лет раввин никогда не выезжал за пределы Израиля. У него одиннадцать детей и его старший сын добровольно отдал свою здоровую почку умирающему ребенку.
В нашей синагоге службы в шабат несет генерал Цахала (Армии обороны Израиля — прим. авт.), прошедший несколько войн и не раз рисковавший своей жизнью. Глядя на таких людей, не возникает вопроса, правильно ли они живут. Конечно, правильно. В полной гармонии с собой. И в моей душе это рождает только светлые чувства. Эти моменты могут показаться частными, не очень существенными, но из них слагается повседневная жизнь.
— Что еще удивило вас в израильтянах?
— Скромность многих людей. Израильское общество возникло на основе религиозных и одновременно социально ориентированных идей. Это очень традиционное общество с чуткими морально-этическими принципами. Оно пережило несколько войн, но не лелеет в себе героическое прошлое. В кафе вас может обслуживать девушка, которая еще полгода назад служила в армии и, может быть, вынесла раненого с поля боя. Там никому в голову не придет надевать награды, хотя я видел людей, горевших в танках. Между этими людьми существует что-то вроде братства, они поддерживают друг друга.
Это общество отличается чутким отношением к детям, которое продиктовано религиозными заповедями. Родители могут не верить в Бога, но окружающий мир таков, что они следуют им. Это общество верит в принципы справедливости и равных возможностей, и именно поэтому ему присуща социальная защищенность людей, особенно пожилых. И это при том, что Израиль находится в условиях постоянных военных конфликтов и денег не хватает. Тем не менее считается важным повсеместно поддерживать принцип справедливости.
Дмитрий Стровский на научной конференцииАрхив Дмитрия Стровского
— Сложное положение Израиля способствует сплочению общества и усилению влияния морально-этических норм?
— Я так скажу: Израиль — это не страна, где, условно говоря, «бьют по морде». Даже при возникновении конфликтных ситуаций между людьми здесь практически никогда не прибегают к насилию. Мне кажется, отчасти это происходит потому, что в условиях непрекращающихся конфликтов, в которые вовлечена страна, люди интуитивно понимают свою зависимость друг от друга.
Мне часто доводится видеть военнослужащих, передвигающихся по Израилю. В руках у многих автоматы, боевой комплект патронов. Это само по себе повышает чувство ответственности людей. Представьте на минуту, к чему могла бы привести такая ситуация в России, Индии, Пакистане, во многих других странах. А израильское общество сохраняет мир. Я часто пишу на досуге короткие журналистские эссе: о времени, в котором живу, о людях, окружающих меня повседневно. В одном из них я восторженно написал об этой защищенности общества и доверии, которое оно формирует по отношению к своим людям.
— Вы говорите о нравственности израильского общества. Но ведь и Израиль часто сотрясают коррупционные скандалы.
— Это так. Какое-то время назад многие мэры городов упоминались в связи с расследованиями коррупционных схем. Кого-то признали виновными, кого-то нет. Дело не в формальной стороне дела. Думаю, в данном случае уместно привести реплику капитана Жеглова, говорившего, что сила государства определяется не количеством преступлений, а умением их раскрывать. Всякое общество подвержено коррупции: видимо, такова его природа. Но меня всегда интересует: становятся ли эпизоды коррупции предметом огласки, доводят ли такие дела до суда, получают ли коррупционеры свои уголовные сроки. Так вот, в Израиле получают. Бывший премьер-министр Эхуд Ольмерт отсидел в тюрьме, так же как и бывший президент Моше Кацав. Для Израиля это типичное отношение к служебным злоупотреблениям, там нет неприкосновенных.
Нынешний премьер-министр Беньямин Нетаньяху находится под постоянной критикой. Но не из-за дороговизны жизни в Израиле, хотя это действительно так: цены на продукты питания значительно выше европейских, безумно дорогое жилье, достаточно дорогие социальные услуги типа детских садов, все студенты вузов учатся за деньги. Нетаньяху упрекают именно за коррупцию, на днях ему предъявлены обвинения по трем уголовным делам.
Это во многом результат политического плюрализма, царящего в стране. Никто не может заткнуть обществу рот, оно во все горло обсуждает, что происходит вокруг. И главное — такая открытость критики серьезным образом влияет на карьеру политиков. И это тоже сильно отличает Израиль от России, где сильна традиция авторитаризма, монополии на власть и, следовательно, коррупции, казнокрадства, воровства в государственных масштабах.
Яромир Романов / Znak.com
«В России многие не могут осознать космические масштабы вранья политиков»
— Ваш взгляд на Россию после переезда как-то изменился?
— Мне кажется, в России многие по-прежнему не могут осознать космические масштабы вранья, идущего от политиков. Это и в самом деле трудновато сделать, находясь внутри социума. Живя в России, я стремился осознавать многие проблемы, и получалось это благодаря профессиональному общению с коллегами из-за рубежа. На протяжении ряда лет я участвовал, в частности, в серьезном международном проекте, куда входили эксперты из многих стран, и это, бесспорно, повлияло на формирование моего общего да и профессионального мышления.
А сейчас я сижу в екатеринбургской публичной библиотеке, изучаю взгляд российской прессы на Израиль и вижу, как часто она попросту врет. Приведу лишь один пример. Правительственная «Российская газета» неоднократно писала, что Израиль пускает свои ракеты по сектору Газа. Но при этом в том же издании невозможно встретить упоминания о том, что всякий раз до этого с той стороны по Израилю выпускали в несколько раз больше ракет. А мы-то, живущие в этой стране, отлично знаем: было именно так. Именно поэтому в приграничных с сектором Газа городах люди целыми днями сидят в подвалах, в бомбоубежищах. И как после этого относиться к российским СМИ, пишущим откровенную чушь? Риторический вопрос.
Я не могу сказать, что зарубежная пресса никогда не искажает информацию. Это происходит в самых разных странах. Но при этом ложь российских СМИ подчас просто запредельна. Это объясняется их финансовой зависимостью от власть имущих. Даже редакции формально частных изданий, таких, как, скажем, «Коммерсантъ», отлично понимают, к чему может привести их независимая от Кремля позиция. Российские СМИ, за исключением, может быть, радиостанции «Эхо Москвы», «Новой газеты» и еще нескольких редакций, абсолютно сервильны.
— Вы рассказываете о вранье об Израиле в «Российской газете». Но буквально на прошлой неделе Путин был в Иерусалиме, открывал памятник погибшим в блокаду, все прошло очень человечно и тепло. Чем вы объясните такое противоречие?
— Я думаю, нужно отделять личные переживания Владимира Путина от его политических взглядов и действий как главы государства. Начиная еще со времени противостояния между Советским Союзом и США, Москва прочно заняла проарабскую позицию. Западный берег реки Иордан и сектор Газа всегда находились под негласной защитой со стороны СССР — как территория, противостоящая израильским интересам. В советских СМИ широко использовался термин «израильская военщина».
В Израиле Стровский стал членом правой партии «Ликуд», участвовал в предвыборной кампанииАрхив Дмитрия Стровского
Во всех арабо-израильских войнах Советский Союз всецело стоял на стороне арабов, воспринимая их поражения в Шестидневной войне 1967 года и Войне Судного дня 1973 года как личные неудачи. К слову, в 1973 году танковые подразделения Израиля имели возможность в течение полутора часов достичь Дамаска и захватить его. Наступление Израиля было остановлено в результате очень непростых переговоров между генсеком ЦК КПСС Брежневым и американским президентом Никсоном.
Да и после распада СССР Россия по традиции активно помогала арабскому миру. Советский Союз, а затем Российская Федерация всегда симпатизировали арабам — Ливии, Египту, Палестине, Иордании, Ираку и многим другим, стремясь к упрочению своего влияния на Ближнем Востоке. Этим продиктовано и однозначно позитивное отношение Кремля к нынешнему президенту Сирии Асаду. По большому счету мир на Ближнем Востоке Москве невыгоден, ведь мирное урегулирование остановит поставки в этот регион российского оружия.
Вместе с тем Израиль, безусловно, считается с Россией, поскольку это единственная страна, которая в настоящее время способна вести переговоры с Ираном и как-то влиять на его политику. Этим объясняется и отношение Израиля к личности Владимира Путина.
— Ваши лекции в Ариэльском университете посвящены особенностям современных российских медиа. Эта тема вызывает интерес у студентов?
— Они задают много вопросов. Их очень интересует социально-политическая среда в путинской России. Я рассказываю им о том, как российская власть отгородилась от иностранной помощи во время инцидента с подлодкой «Курск» в 2000 году, почему в ходе освобождения заложников и уничтожения террористов в театре на Дубровке в 2002 году или в бесланской школе год спустя погибли сотни ни в чем неповинных людей. О том, как эти и другие подобные события освещались российскими СМИ.
Знаете, в чем разница в поведении военнослужащих в России и Израиле? Инструкция израильского военнослужащего гласит, что можно выдать любой военный секрет, если это поможет военнослужащему сохранить жизнь, потому что именно жизнь — самое главное. Известна, например, история о том, как Нетаньяху распорядился обменять солдата Гилада Шалита, захваченного палестинцами, на несколько сотен арабских террористов. В сознании моих израильских студентов не укладывается, что государство может поступить по-другому.
Но можно ли представить, чтобы так же поступило российское государство? И студенты с удивлением спрашивают, почему многие трагедии, случившиеся уже в современной российской истории, так ничему и не научили представителей власти, почему не изменилась формула их отношения к обществу, людям? Эти молодые ребята интересовались и другим. Помните, как после пожара в кемеровском торгово-развлекательном комплексе «Зимняя вишня» Путин приехал на место гибели десятков детей и взрослых? Он так и не подошел к тем, кто потерял своих близких, только возложил цветы на место трагедии, стоя в совершенном одиночестве. Почему, спрашивали меня мои ариэльские студенты, в России другое восприятие ценности жизни, чем это принято в цивилизованном мире? Неужели в России иная мера сострадания?
Анализируя эти ситуации, я тоже вижу, что в России дефицит соучастия людей друг к другу. Понимаю, что у нас существует многовековая традиция давления государства на человека. Но ведь Россия существует не в безвоздушном пространстве. В схожем положении в XX веке были и другие страны — Испания, Япония. Там авторитарное сознание тоже пронизывало ткань общества. Однако у них нашлись силы поменять модель, подняв на щит ценности человеколюбия. Любая власть, которая априори призвана нести ответственность за судьбу страны, может задавать такие же ценностные координаты. Но в России иное. По распоряжению Путина, архивы, связанные с Великой Отечественной войной, по-прежнему остаются засекреченными, как и архивы ФСБ. И сегодня это положение только усугубляется. В свою очередь школьные учебники истории оказываются слепком учебников советского образца.
Почему мы никак не можем осознать свое прошлое и воспроизводим старые политические практики, возносим Сталина как «эффективного менеджера»? Не оттого ли, что находимся в плену своих же стереотипов мышления? Не оттого ли в российском обществе так много конформистов, терпимых к коррупции, государственному насилию и так далее? В стране новое правительство, и там, если судить по личным биографиям, оказались просто нечистоплотные люди. Читаю расследование ФБК Алексея Навального: семья Мишустина владеет недвижимостью на несколько миллиардов рублей. А общество попросту «глотает» эту информацию, без особого к ней интереса.
В таких условиях поневоле проецируется и традиционное, чуть ли не феодальное отношение государства к человеку. Мне кажется, такое отношение будет репродуцироваться еще как минимум десятки лет. Мама учила меня состраданию к человеку. Я вырос на мировой литературе, пронизанной идеей гуманизма, и с болью смотрю на то, что происходит дома. В Израиле это ощущение не только не ослабло, оно усиливается.
Яромир Романов / Znak.com
— Это ощущение типично для приехавших из России?
— Представители среднего и пожилого возраста, технари по профессии, переехав, не склонны рефлексировать на эти темы. А я, гуманитарий, к своему несчастью — продолжаю. Это серьезным образом осложняет мою жизнь, но ничего поделать с этим я не могу.
Вообще, у многих россиян, переехавших в Израиль, куда более спокойное отношение к своей прежней стране, чем у меня. А многие воспринимают ее как экспериментальную площадку: что-то происходит, но нас это не очень касается. За последние 25-30 лет в русскоязычных израильских семьях выросло поколение, для которого Россия, может быть, имеет свое «лицо» на фоне других стран, но все равно далека от «переднего края» повседневной жизни, мыслей, чувств. Они уже израильтяне, хоть и понимающие русский и — порой — даже говорящие на нем.
«Свобода, самостоятельность, инициативность приводят к впечатляющим результатам»
— По моему мнению, самое главное, что могут заложить в человека родители и школа, — это чувство собственного достоинства. Как это делается в Израиле?
— В условиях плюрализма (а Израиль, несмотря на силу религиозных традиций и сложное международное положение, находясь в окружении более двадцати арабских государств, является демократией) чрезвычайно сложно привести всех к единой точке зрения, прижать к ногтю, уничтожить альтернативное мышление. Израиль — это клубок мнений. Люди активно спорят друг с другом, без надежды прийти к какому-то одному.
К тому же в условиях перманентно идущей войны лучше понимаешь: если гражданам совсем не дать самостоятельно принимать решения, очень скоро стране придет конец. Поэтому в израильской армии нет или жесточайшим образом подавляются проявления дедовщины.
Если же говорить о системе школьного воспитания… Израильские дети ведут себя довольно независимо. Многие родители жалуются на то, что детей с первого класса приучают к тому, что они являются, хоть и маленькими, но личностями. Им выдают телефон службы доверия и говорят: звоните, если вам покажется, что взрослые собираются прибегнуть по отношению к вам к насилию. Это, бывает, приводит к совсем странным результатам. К примеру, мама или бабушка заставляют ребенка делать домашнее задание, а он заявляет, что позвонит в службу доверия и к ним применят определенные ограничения. Однажды я оказался свидетелем диалога бабушки с внуком. Бабушка убеждала мальчишку: ты должен вести себя хорошо. А ребенок отвечал: я никому ничего не должен, и никто не вправе, в том числе ты и мама с папой, заставлять меня что-либо делать. Такое поведение ведет к разладу в семье.
С другой стороны, израильские дети самим ходом жизни наследуют самостоятельность суждений и действий. И поскольку между детьми и взрослыми в целом формируются достаточно равные отношения (я это вижу по семье наших добрых знакомых, в которой два мальчика — 10 и 13 лет), то уже к младшему школьному возрасту у ребенка складываются довольно четкие представления, что такое хорошо и что такое плохо. С такими детьми, конечно, непросто. Но, по-моему, такое положение предпочтительнее изначально зависимого, покорного и, как следствие, иждивенческого состояния.
— Недавно в Высшей школе экономики запретили ассоциировать вуз с политическими высказываниями и действиями преподавателей и студентов. В Израиле такое возможно?
— Нет, там студенты свободно выражают свою позицию и никто не вправе их ограничить, если речь не идет об антирелигиозных или фашистских проявлениях. Единственное условие — заранее подать заявку на проведение митинга, чтобы власти перекрыли проезжую часть, обеспечили безопасность. Но заявка имеет уведомительный характер, не более того. Чиновники не могут запретить, только разрешить. В Израиле права человека незыблемы, и это порождает всеобщее чувство ответственности. Если во время митинга ты позволил себе нечто порицаемое, завтра об этом напишут в газетах и сообщат по телевидению. А кому это надо?
— Как еще независимость и самостоятельность молодых людей проявляются в израильской высшей школе?
— Ввиду моего несовершенного иврита, в университете Ариэля я работаю исследователем, а не преподавателем. Но мне, конечно же, доводится наблюдать университетские реалии. В России студент иерархически стоит ниже преподавателя, он в зависимом положении. В Израиле иные отношения: студенты заявляют, что раз они платят деньги за обучение, то вправе требовать лучших условий: кондиционеров, свежего воздуха в аудитории и многого другого, не говоря уже о качестве образования. Подчас встречаются и абсурдные требования. Вместе с тем такие отношения все-таки заставляют преподавателей быть максимально требовательными к самим себе. С другой стороны, студенты платят деньги, не только чтобы получить диплом, но и чтобы учиться. Они хорошо понимают, что общество не будет нянчиться с ними.
Яромир Романов / Znak.com
Кроме того, большую дисциплинирующую роль играет армия. Свобода, независимость, самостоятельность, инициативность, заложенные в людей, приводят к впечатляющим результатам. Например, по количеству стартапов Израиль делит первое место с США.
Чего не скажешь о России: у нас система воспитания чрезвычайно традиционна, построена на методиках, сложившихся века тому назад, и формирует заданность мышления. Бывает, что учитель, преподающий гуманитарные предметы, не может или не хочет высказывать собственного мнения. И ученики вслед за ним убеждены, что «в мои лета не должно сметь свое суждение иметь». В итоге из школы выходят люди, не приспособленные к требованиям времени, когда ценится индивидуальность сознания, творческая инициатива. Я с горечью замечал, как мои российские студенты все больше становились равнодушными к тому, что я говорил: о свободе совести и слова. Наверное, отчасти и потому, что окружающая их жизнь подсказывала им прямо противоположные принципы.
Стало быть, и экономические перспективы страны незавидны. Это печально. Страна, прошедшая через колоссальные испытания, так ничему и не научилась! Обладая гигантским объемом природных ресурсов, разнообразными интеллектуальными возможностями, она швыряет их направо и налево. А в результате многочисленные таланты, по существу, остаются невостребованными. Разумеется, есть исключения из правил, но много ли их?
Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com
Источник: